Утро туманное.

Утро туманное. Утро сырое. Теплоходики, раз, два, три, много. Неву проплыли, не пересохла за время нашего отсутствия. Я так за неё беспокоился. Не пересохла. Воды даже прибавилось. Сдаем ключи, прощаемся, выходим на причал. Воздух в Питере. Брррр. Какой амбре. После свежего Ладожского, Онежского. После воздуха могучей Свири. Опять этой гадостью дышать.

Не нравится, не дыши. Подыши еще немного этим воздухом земным. Там, за облаками, воздух другой, на карте планеты твое путешествие сущий пустяк.

Но долго буду вспоминать.

Поплывем когда-нибудь своими морскими и воздушными путями. И кто знает, где они наши пути.

Был один из вариантов. Не худший из вариантов. Конечно, черновик нашего будущего главного путешествия. Там, когда поплывем, не будет ресторанов, закончится болтовня экскурсоводов и заманчивые сувениры не станут отвлекать от главного. Потечет река нашего пути, зашумят волны наших морей. Там все кончится иначе. Кончится ли?

бокал амонтильядо.

Мы чокаемся с капитаном.

Мы подымаем свой бокал. Бокал с амонтильядо. За то, чтоб дождик перестал. И приплывать не надо.

Чтоб время долгого пути. Безмерно продолжалось….

Но капитан сказал: Прости.

Команда попрощалась.

Им надо тоже отдохнуть. Нам отдых, им забота.

Но жаль, что завершаем путь.

А дома ждет работа.

Придут осенние дожди.

Давно о нас мечтали.

Ну что же, завтра, как-нибудь

Мы на речном вокзале.

Мы пьем за то, чтоб лето не кончалось. Чтоб оно за нами мчалось. И предлагало повторить. И проплыть, наконец, Беломоро-Балтийским путем до конца.

В Белое море. На остров Соловки. Посмотреть все основательно. Заглянуть на обратном пути в Белозерск. Как там Белозерск, вспоминает, наверное, Павла Михайловича?

Глупые реплики Ёж Валера. После столетия советской и постсоветской власти, только ему и вспоминать, что там было до 1917 года. Хорошо было, но нас тогда не было.

Вечер кончается. Гала-концерт! Финальная дискотека.

С каким решительным видом скачут туда зассыхи.

Ах, я не успела. Ах, этой ночью надо что-то успеть. Ты все успела, дуреха. И ничего глупая дискотека к этому не добавит.

Легкое волнение на море. Спешит, торопится теплоход. Поскорей доставить их в Питер и отдохнуть.

последний шашлык.

Съеден последний шашлык. Сорван последний цветок. И сквозь лес холодно как-то глядит. Тоже на небо залез. И глядит. Да не гляди, не гляди. Вот-вот поедем и уже все. Уже приедем на конечную. Рыбка у причала выглянула под мелким дождиком. Убедилась, что я её не буду ловить.

Хорошо посидели. Убедились, что и музыка у нас не хуже африканской. Можем, когда захотим. Перечитай Петра Первого, как там наши рожечники жару давали европейцам. И сейчас в Мандрогах отличились.

Обидно. Только привыкнешь. Опять отвыкай. Теплоход прет по Свири. Играют узоры на воде. Но уже чуть-чуть скромнее, менее яркие, праздничные, чем два дня назад. На два дня мы стали ближе к осени.

Скоро пригласят нас на Капитанский ужин. О, капитан мой, капитан. Ох и надоедно тебе. Каждый рейс одно и то же. Посылать бы медведя из рулевой рубки. Он бы не отказался. Он бы с удовольствием с нами выпил и нами бы и закусил.

Только вступили мы в зал ресторана. Только заиграла музыка. Под ногами тоже что-то здорово заиграло. Держись. Волнение небольшое. Это уже не река.

Мы вышли в Ладогу!

Мандрога.

Итак. Коктейль дня. Кайпиринья. Ну при чем здесь Кайпиринья? У нас на плантациях рабы такое не пьют. Не растет у нас сахарный тростник, все что хочешь сделай. Ну не растет. Пока. Пока климат еще не столь глобально изменился.

С утра еще успеем расписать матрешку. Посмотреть детский кинофильм Дональд Дак. Но уже не то. Уже торопимся.

Прибываем на замечательный остров Мандрога. Верхняя Мандрога. Очень туристическая деревня. Все для богатенького туриста. Для туриста попроще тоже кое что найдется. В конце концов, и те и другие пьют пока у нас не Кайпиринью. Водку и те и другие пьют.

Водка! Вот что объединяет нацию. Вовик тут подыскивал национальную идею. Здесь она, голубушка, никуда не делась.

Гуляем по симпатичному поселочку. Есть особо не хочется. Впереди шашлык. И надо его съесть. Начал наконец накрапывать дождик. Избаловались тут без меня. Пора вспомнить нашу питерскую погодку. Прелестные поделки местами продают. Особо поделки по дереву. Купил себе такую Хрюшу! Такую лягушку купил. Кстати, чуть было не сфотографировался с настоящей коровой. Сидит посреди лужайки, наглая, рыжая, рогатая!!! Как дюжина испанских быков с самой ужасной испанской корриды. Как эту корову выпускают пастись? Тут же дети, тут же неопытные городские туристы. Вдруг набросится и растерзает?!

Ночью опять будет Свирь.

А ночью мы пересечем Онегу. Ночью мы войдем в Свирь. Опять потянутся твои берега. Жаль, что не июнь, не поют твои соловьи.

По Свири всю ночь напролет

Соловьями плывет теплоход.

Отпели наши соловьи? Остались наши коктейли и последний самый интересный день путешествия. Последний день всегда самый интересный. Чего-нибудь такое учудишь!!!

Говорят, будет водка. После монастырей, храмов Божьих душе срочно требуется она. Родимая. А она ждет нас на пути. Зеленым змием притаилась и ждет. Плывет, плывет наш теплоход.

Мандрога туристическая. Думал, что вконтакте нет. В контакте все есть. Всякая дрянь есть. И даже хорошее попадается.

Будет ресторан русской кухни, русская баня, баня по-черному, музей водки!!! Охота, рыбалка, спортинг, снегоходы, катера, зоопарк, развлекательные программы и еще надо будет скушать шашлык на свежем воздухе и вернуться на теплоход. На все про все отведено три часа.

А еще надо сфотографироваться с коровой. Полюбоваться на рыбок у причала. Взгрустнуть, ведь завтра уже Питер. Купить все-таки эту на букву в.

И сувениры, сувениры, сувениры. Последние сувениры. Но это ведь все завтра. Чего ж мы сегодня болтаем? Тебя, читатель спать пора, а Ежу Валере, ночному зверю, на ночную Интернет охоту. На Интернет лягушку.

Коктейль дня Крестница.

А день то нынче особенный! Коктейль дня “Крестница”. Сколько любви! Сколько свободы! Он намекает и расслабляет. Расслабься и возьми еще один коктейль. Ведь 20%!!!!!!!

Ведь не повторится. И ты непременно повторишь, чего уж теперь, все уж теперь сфотографировано.

В баре Панорама играет Максим Егоров. Не знаю как вы, а я непременно пойду и послушаю. Красота вокруг, Онега задумалась, отпускать нас или не отпускать. Не отпускай, старушка, мы глупые, не догадаемся еще раз приехать, не отпускай. Играй Максим Баха. Играй Максим, хоть Чайковского играй, хоть Моцарта играй. Я тебе сегодня все прощу. Такой сегодня день, я угадываю звуки, узнаю произведения, что ты пытаешься исполнить. Да, пожалуйста, такую красоту надо заполнить, и, пожалуй, что Коленька Демиденко был бы тут и лишним. За наши деньги нам полагается Максим Егоров. А красота дается бесплатно в придачу.

Леса у нас хватит.

Все на борт. Отправление теплохода в рейс.

Оставим и эту северную степь, уголок короткого северного лета, и эту милую собачку, ждущую нового самого доброго туриста. Обогнем погост на теплоходе, посмотрим еще раз на висящую в небе Преображенскую церковь. Ближе к небу, ближе к Богу. Переберут твои бревнышки старушка-церковь. Будем надеяться, не разучились мужики работать топором. Хотя бы у нас, на севере. Леса у нас хватит, умелые руки не перевелись. Спасем церковь, прогнила она за века, надо перебрать весь сруб, спасти красоту. Боже, как хрупка красота, как боязно за этот чудесный мирок, позабытый было, а теперь входящий в моду. Близко бы нас не подпускать.

Какой-то дымок там, на колокольне, то ли что окуривают, то ли какой придурок взял да закурил. Можем все, и красоту создать и красоту спалить. Всему свое время, сейчас больше уничтожаем, чем создаем.

Болтаю, а забыл. Янтарная комната! Но, говорят, одного из её воссоздателей пришибли благодарные современники. Не воссоздавай! Не мешай нам, бандерлогам, разрушать!

Сложно. Как все сложно.

Ты приглашаешь нас на ужин, ресторан. Ужин не самый последний, но как-то быстро мы съели почти все, не за горами прощальный ужин.

Твои пирожные, твое мороженое ресторан. Ты большой жизнелюб, ресторан, уверен, что съев все, мы будем счастливы. Ах, мы захотим еще чего-нибудь, не пирожным единым жив пассажир.

Северная степь.

Северная степь. Степь на полпути к Белому морю. Неожиданные ассоциации вызывает дорога к Кижскому погосту. Все ближе Преображенская и Покровская церкви, летний вечер еще тепел и приветлив. Сесть бы на скамеечку для умеренно курящих иностранных туристов. Вдохнуть запах их безвредного табака, поглядеть, как в небе кружат чайки, ласточки вовсе не собираются на юг. Вороненок полетел было ко мне, раздумал. Храм висит в воздухе. Подняли Преображенскую церковь на металлические ноги шутники реставраторы.

Спешите!!! Спешите!!! Спешите!!!

Такое вы увидите только раз в жизни.

Ах, я и забыл. Вы спешите на концерт Мадонны.

Долго, бесконечно долго можно сидеть и смотреть на храм. Вспоминать. Или лучше ничего не вспоминать. Только сидеть и смотреть. Такое бывает только один раз в жизни. И вот он уже заканчивается этот единственный раз в твоей единственной жизни.

Волокутся унылые стада туристов на организованный просмотр. Держу пари, чувствуют они что-то неправильное в этом стадном стайном методе знакомства с миром красоты. Она для каждого своя. И для тебя, усталый пешеход. И для тебя. И для тебя.

Кижский погост.

Плывем по мелководью. КижИ – ежи. Никак не приучу себя произносить правильно: КИжи!

Кижский погост. Сельский административный округ, группа деревень, связанная общим управлением. С деревней мы, братья славяне, управились. И осталось только одно значение у слова погост.

Там, в полях, на погосте.

В роще старых берез

Не могилы, не кости

Царство радостных грез.

Сами виноваты. Древнее место. Проходила здесь когда-то история великой страны. Теперь только музей, деревянные церкви. Боже, как хороши. Издалека видно, появляются над равниной и уже ждешь. Плывет корабль, ждешь встречи с чудом. Наконец-то. Доплыл.

Летний день. Скорее бабье лето. Нежнейшая скромнейшая красота севера. Вот уже слишком приукрашенная пристань. Дань нашему брату, туристам. От пристани по прелестной, дощатой дорожке ножками, ножками. Надо пройти ножками.

Уточки, совсем ручные, возятся в заводи, выпрашивая подачку. Рыбка выглянет поближе к вечеру, пойдет дождик, плотва высунет прожорливую головку из воды. Давно срублены леса на острове.

Вход в музей сторожит МИ ЛИ ЦИ О НЭР. Полицейский то есть. Прогресс?!

Кому как. Зимой она тут, канична, нужна. Но вы уверены, что он будет здесь и зимой?

Сколько иностранных туристов интересуется деревянным прошлым нашей родины. Оно у нас не только деревянным было. Умели пушки лить, дедушек и бабушек уважаемых туристов брать за самые интересные места. Парижанки до сих пор вспоминают русских казаков. И вовсе не за то, за что вспоминают русских олигархов.

О, мой казак! И ведь никакой виагры.

Собачка у киосков с сувенирами, самая обаятельная собачка на всем пути путешествия, бескорыстно позирует итальянскому туристу.

острова ёжики.

острова – ёжики

не годятся слова

лишь года ёжатся

Валаам  Валаам

ни тебе радости

не твоя грусть

камень там на Ладоге

ну и пусть

камень там на Ладоге

будет дождь

что ж ты, дура, радуешься

куда плывешь

Капитан теплохода.

Мы уплываем далеко. И в синем небе город тает. Мы уплываем нелегко. Но не грустим, что уплываем.

Верим, что вернемся. Уже влюблены в тебя, город на холодной Онеге.

После обеда мы посетим рулевую рубку нашего теплохода. Страшно интересно, кто же руководит нашим могучим лайнером?

Так я и знал! Стоит он в углу рулевой рубки, скромный и косолапый. Конечно медведь, он любимый ведет наш корабль к правильной цели. Все, и взрослые, и дети, фотографируемся с замечательным моряком, Михайло Топтыгиным. Пока временно исполняющий обязанности капитана, пожилой и обаятельный и. о. капитана, моряк с 1974 года, объясняет нам, как плывет эта штука, и почему она до сих пор не тонет, любуюсь приборами. Могло быть и хуже, пытаемся угнаться за временем.

Фарватер проверен до мелочей. Здесь то глубоко. Но там, ближе к Кижам, мелководье. Там не до интервью малограмотным пассажирам. Надо будет следить и не зевать. Было уже, именно с этим кораблем было, зазевался в тумане. Правда, не с этим капитаном.

О, капитан мой капитан! Мы Ладогу прошли. Наш пресноводный океан. Оставили вдали.

А водичка на Онеге, говорят, самая чистая, самая вкусная. Якобы, лучше, чем на Байкале.

О рыбах, что водятся в Онежском озере, не рискую писать. Очень вкусные рыбы и такой список!!! Ни одна из этого списка не попала в меню нашего ресторана.

Не рыбой единой.

карельский бальзам.

Останавливаемся у магазина, который нам настойчиво советует посетить наш симпатичнейший экскурсовод. Вепс. И мне, беженцу из солнечной Элисенваары, женщина очень симпатичная. Немного на особицу её речь, но ни капли не раздражает. После Интернета, да что бы раздражало?! Здесь можно услышать такие слова, такие выражения. Всех бы нас на перевоспитание к нам на Север.

Стоим у магазина. Магазин приятный. Но я так и не попробовал карельский бальзам. Сэкономил для вас, чтобы вам больше досталось.

Тут некоторые спрашивают, чей лучше, Петрозаводский или Лахденпохьинский? Дурак, конечно из Лахденпохьи. Еще спрашивает. Пей, пока Ёж Валера весь не выпил.

Набережная Петрозаводска похорошела. Памятник Петру по-прежнему самый элегантный в мире. Стоит у киоска деревянный медведь, почти в натуральную величину. Я бы его купил и увез с собой. Но Петрозаводск без медведя осиротеет.

Там, дальше у причала нечаянная встреча. Жив курилка. Плавает и возит туристов. Сколько лет, сколько зим?! Нет, к тебе лично претензий нет, плавай не тони. Сфотографировался на его фоне. Утопить бы прошлое, да нечисть водяная в воде не тонет. Живуча.

избушка на курьих ножках.

Сувениры, мимо. Лица неславянской национальности строят славянскую избушку на курьих ножках. Курят, конечно, избушка получается основательная. Лапы те, куриные. Будете после меня, проверьте, не сбежала ли избушка в лес. Может, лес ведь заповедный. Есть где погулять. Подкормиться ягодами, грибами. Как все это мизерно. Величественен только древний лес, только красавец водопад.

Прощай, прощай и помни обо мне. Лес, с теми же корабельными соснами, нескончаемый лес божественного позднего лета моего севера.

Ною уже давно, что никаких зверей не встречаю. Мало я их в лесу встречал, не унялся. Автобус вдруг бешено тормозит, мой попутчик улыбается. Накаркал, Ёж Валера. Стадо крупных рогатых животных нагло гуляет по шоссе. Потомки благородного тура, рыжие и рогатые бестии. Совершенно не уважают туристов.

Не вымерла еще корова на севере России. Смело можем вступать в ВТО. Такая корова себя в обиду не даст. Прогнали, поехали дальше. Те же реки пересекают прекрасное шоссе. Те же рыбы плывут вниз по течению. Кто-то на берегу в камышах ловит рыбку. Церкви на горизонте. Все не осмотришь, все не успеешь. День еще только приближается к полудню. Въезжаем в город. Любуемся домами, в стенах которых жил и работал великий Державин.

Водопад Кивач.

“Алмазна сыплется гора

С высот четыремя скалами;

Жемчугу бездна и сребра

Кипит внизу, бьет вверх буграми.

Седая пена по брегам

Лежит клубами в дебрях темных”

Увы, увы, нам, классик древний, мы все не верим, пока не увидим. Подумаешь, Кивач. Вот на Камчатке водопады. А еще есть какая-то Ниагара, тоже, говорят, крупный водопад.

Свидетельствую. Водопад Кивач тоже хороший! В своем роде тоже уникальная штука. Заповедный лес. Эта дурацкая карельская береза. Не подозреваешь, что за чудо тебя ожидает. Но подозрительный рев там, невдалеке. Идешь, все ближе, ближе. Силен!

Какая сырость, древность чувствуется какая. Словно не прошли века, не сидел рядом у водопада Державин. В годы войны не падали бомбы на древний водопад. Тут не века, тысячелетия. И вблизи от цивилизации особо остро это ощущаешь. На Камчатке все-таки другой мир, дикость, простите мне друзья камчадалы, дикость всюду. Здесь она неожиданна и потому особо эффектна.

Тревожный мрачный водопад. Недаром Державин свой опус накропал на смерть Потемкина. Трагическая смерть великого человека.

Величественно падает с немалой высоты громада вод и что-то затаенное траурное в шуме воды.

Завораживает. Стоял бы и смотрел, кажется бы, и не ушел. Холод у водопада, сырость ужасная от нескончаемого бега вод. Река Суна впадает в Онежское озеро. Нам тоже, хочешь, не хочешь, пора впадать в Онежское озеро. Уходим, уходим.

На прощанье какая-то бабочка, конечно же, заповедная и страшно редкая, прилетела и дала себя сфотографировать. Только для тебя, Ёж Валера, прошелестела крылышками. Долго ждала, пока я её не сфотографирую.

дорога на водопад.

И просыпаясь.

Срочно позавтракать. Мы прибываем в Петрозаводск. Погода прекрасная. Она у нас на пути всего путешествия была и будет прекрасной. Скорее съешь свой завтрак. Мы уже почти прибыли. Сколько раз я был в Петрозаводске? Но это было в жизни иной.

Симпатичный добродушный народ живет в Петрозаводске. Да мы ведь почти земляки. Мы, с нашей Элисенваарой, с Петрозаводском почти соседи.

Петрозаводск.

Столичный город. Как там Наташа? Непременно уже мамой. Не дай бог, бабушкой?

И какой нибудь мальчик большой называет вас попросту мамою.

А как красива была, как смеялась, обманывая, и сама немножечко обманывалась. Здравствуй Наташа! Где бы ты ни была, я прибыл в твой город, где-то твой театр, где ты играешь самую главную роль? И ты, по-прежнему, самая красивая. Потому что я так хочу.

Похорошел город. Город у моря или у такого большого озера, как Онега, всегда хорош.

Прибрежный город. На берегу новые и очень интересные здания. Хорошая архитектура. Москвичи, позавидуйте. Питерцы, будьте бдительны. Можно ведь ломая и строить новые красивые дома. Если с умом ломать. Ломать старое, уродливое. Строить новое. Пусть заселятся в первую очередь богатые. Так во все времена было, так и здесь будет. Деревянные халупы идут под снос. Эффектные каменные особняки смотрят на озеро, любуются собой в лучах утреннего солнца.

Нас ждет дальняя дорога. Целый час, да что там час, полтора часа автобусом до водопада Кивач.

Черные зеркала ночи.

Волна от теплохода, течение, тень от берегов, широкая полоса воды, закат, закат. Легкий ветерок, безветрие. Черные зеркала ночи там, у берега.

Голубое полотнище неба. Еще сияет, еще манит к себе.

Тигровая шкура набегающей волны. Полосы, полосы, зигзаги. Как цепляется лето, с каждым днем его все меньше. Мы проедем и этот день. Закат, кажется, никогда не погаснет. Река уходит в заливы и в тростники. Река уводит нас в ночь.

В дискобаре кто-то хочет стать миллионером. Кто-то пьет у стойки коктейль “Пыльный пес”. Кто-то съедает свой замечательно вкусный ужин. Смотрит еще одно кино. Еще один такой вечер. Еще один такой закат? Кто знает, сколько закатов увидим мы в жизни. И этот уж точно второй раз не увидим.

Темнеет. Темнеет. Темнеет. Засыпаешь в каюте, чувствуешь, тебя несет куда-то. Скоро будет новое северное море. Онега.

Спим. Ни одного сна за все время путешествия. Перед глазами краски дня, прелесть северного леса. Последняя улыбка августа.

Ох и денек завтра будет. Думаешь, засыпая.

закат на Свири.

Обедаем! Лопаем пирожное! Мороженое! Суп! Селедку с овощами! Взбитые сливки. Под от кот из неизвестного крупнорогатого животного. Вот!!!!

Плывет. Наш. Теплоход.

Играй баян.

Мимо.

Дети! Все на веселые старты! А нам и так весело.

Приглашаем вас в клуб любителей лото. Иди, бабушка, играй, милая. Вдруг да чего. Да и выиграешь.

Мастер класс по бальным танцам с Михаилом и Анастасией.

Вы, конечно, не обижайтесь Анастасия. Но мастер бальных танцев с такой жирной спиной. Еще раз извините, Анастасия. Вкусные пирожные на теплоходе.

Демонстрация фильма Тайны балтийского янтаря.

Если ты всерьез и хочешь на халяву, то за балтийским янтарем осенью, в шторм, одевай резиновые сапоги, поброди берегом под дождем, не поленись, зайди в воду. Моя знакомая нашла янтарину с кулак величиной. Правда это было не вчера и не позавчера. НО ТАМ ЕЩЕ ОСТАЛОСЬ.

А что же я делаю. А я в окошко смотрю. Стою на палубе и смотрю. Смотрю, как закат плывет по Свири. Как играют краски на волнах реки.

Видел южные моря. Видел закаты эффектнее и красочнее. Такого нигде не видел.

Ласточка пролетела.

Ладно. Как я понял, читатель у меня атеист. Пламенный буддист с уклоном в фетишизм. Здесь можно купить такие игрушки!!! Впрочем, дальше игрушки будут еще интереснее.

Гуляем по монастырю. Ласточки пролетают над сводами. В момент пролета ласточки в светлой голове прокуратора естественно засветится ценная идея. А не остаться ли?

Ласточка пролетела, турист опомнился. А на кой я здесь нужен? Куплю себе лучше здесь икону. Интересно, когда обед. Умиленные и слегка голодные, слушаем не очень внимательно экскурсовода. Поспешно выбираемся из монастыря. В отличие от героев популярного рассказа Шукшина, никто и ничто нас, рогатых и хвостатых, из монастыря не гонит. Нам рады! Мы не танцуем, не поем. Не требуем вывесить наши физиономии в иконостасе собора, вместо уже наличествующих. Кстати, к слову, какой там чудный змей на фресках. Очень напоминает газопровод северный поток. А на узловых точках газопровода родные знакомые лица. Вот это Миллер. А этот с крыльями? Знакомый ангел. Все тут. Сторожат и в аду наше родное, народное.

Автобус уносит нас. Жрем чернику, готовимся к подвигу. Теплоход вот-вот отправится. Но мы еще успеем погулять на берегу Свири. Божественная простота русской природы. Север, последние улыбки северного лета. Мы плывем туда, где может быть уже осень?

Прямо у трапа женщина предлагает нам цветы. Скромненькие северные. Прости, ну прости, они же завянут. И тебя жаль, и цветов тоже жаль. Как не хочется уезжать.

Жива Россия.

Мачтовый лес. Небезызвестный Петр Первый строил из него свой флот на радость и утешение популярному королю Карлу XII-у.

Теперь мачтовый лес устарел, и имеет шансы выжить и радовать и дальше потомков.

Кто сказал: Гм? Гм? Сердюков сказал Гм. Гм?

Не знаю, водятся ли в лесу медведи? Настоящие. Не партийные. Есть такое мнение, что водятся. И едят исключительно членов совета федерации. Сиди Сердючилло в Москве. Хватит, нарубился нашего леса.

Хорошая дорога, прекрасные дремучие леса. Как красива земля. Скоро уже осень, но последние денечки лета радуют солнышком, долгожданным покоем. Дожди отшумели и больше не беспокоят землю. Просохни немного перед осенней непогодой.

Мы едем. Мы уже приехали.

Приехали в хорошую деревню. Облагораживает близость монастыря. Монастырь! Как я боялся тебя. Посмотрел немного Валаам, погрустил чуть-чуть. Робел и переживал.

Ничего. Жива Россия! Чем дальше от Путэна, тем чище воздух, больше хорошей церковной музыки и душа начинает верить в самое святое. Почему бы и нет?

Славный такой монастырь. Основал его, естественно святой, их в XIV-XV-м веке много-много было. Вера ведь и горы может передвигать. Почему б ей и монастырь не воздвигнуть? Подробности о Свято-Троицком монастыре см. в других источниках. Личное впечатление: отличный монастырь!

На берегу озера. Чисто. Все скромно и очень по душе пришлось. Звонят колокола. Отбивают время идти на молитву. Нам не пора, читатель, идти помолиться? Ну как знаешь, я к тому, что вдруг уже пора. Если, не дай бог, мы с тобой уже время не упустили. Бывает и так. Успею, успею. И вдруг, ой, не успеваю!!! Пора!!!

Поздно.

Ленинградский ордена Ленина монастырь имени Красного Знамени.

9.00. прибытие теплохода в Свирьстрой.

9.00. отправление на автобусную экскурсию в Свято-Троицкий Александра Свирского мужской монастырь.

Ох, звучит как Ленинградский ордена Ленина монастырь имени Красного Знамени. Умеем дуркануть, никто нас не переучивал.

Сколько киосков на берегу гостеприимной Свири.

Грибы продают!!! Пусть лисички. Пусть их нельзя зажарить и прямо в автобусе скушать. Все равно. Как интересно. И чернику продают. И чего еще продают?

Я так лично за чернику. У нас здесь никакой радиации нет. Захватываем автобус. Сколько там мест. И все наши. Не нужен нам соседний автобус. Наш самый красивый. Мы едем, едем, едем не в очень далекие, но самые замечательные края. И раз мы едем в монастырь. То песенок никаких не поем. Мы проникнулись величием текущего момента. Наш хороший и вполне умелый экскурсовод рассказывает об окрестных лесах…

Надо же. Не все леса, оказывается, Сердюков успел вырубить. То-то переживал, наверное, уходя на заслуженный отдых. Растут. Не все вырубил. Не переживай Сердюков. На смену одному граберману придет новый, тоже хороший, кому рубить, на Руси никогда не терялись, всегда найдется, кому рубить.

Интереснейшая сосна. Корабельная. Прямой ствол. Хоть сегодня строй из неё каравеллу и плыви открывать Америку. Или бригантину строй и подымай свой демократический черный парус. Иди грабить. И закапывать потом клады на радость грядущим поколениям.

Нас долго опускали.

Нас долго опускали. Наконец опустили. Булькала, капала вода с бетонных стен. Смеялась лягушка на дне. Если мы её, конечно, не раздавили. Где-то высоко-высоко, кто-то руководил процессом. Все было под контролем. Я, честно говоря, проспал. Я все это уже видел. Я верил, что мы снова поплывем.

И нас выпустили из каменной темницы. Мы пошли вперед.

Как я уже неоднократно упоминал, мы получили свой вкусный калорийный, очень питательный завтрак. Спасибо товарищу повару за нашу вкусную жизнь. Супы он (или она?) очень даже неплохо готовит. Десерты тоже. Все остальное еще научится. Время еще есть.

Но у нас уже нет времени.

река Свирь.

Коктейль дня. Пыльный пес.

Лимонный сок сам себе хорош. Зачем его еще водкой портить?

Мы плывем по реке. По самой замечательной реке в мире. Не водятся в реке анаконды. Не плывут, не лязгают зубами в воде пираньи. Джунгли по берегам реки, зеленые и симпатичные. ЭТО НАШИ ДЖУНГЛИ. Наши джунгли самые северные в мире.

Лес смело выходит к берегу, деревья заходят в воду и, кажется, еще немного и поплывут, с двух сторон захватывая фарватер.

К сведению путешественников. Река Свирь берет начало в Онежском озере и впадает в Ладожское озеро. Длина могучей и полноводной Свири 224 километра. Ширина от ста метров до 10-12 километров в Ивинском разливе. Главные притоки слева или справа, смотря, откуда плывешь. Знаменитая Оять, см. А. Прокофьева. И река Паша. Она тоже хороша.

Итак, фартовые парни идут не на Оять. Фартовые парни, ну и девочки тоже, позавтракали и ждут прибытия в Свирьстрой. Населенный пункт на берегах солнечной Свири.

Но еще до прибытия в гостеприимный Свирьстрой, еще до завтрака, когда добрые люди спали и видели последние сны.

Потемнело. Заскрипело. Остановилось движению комфортабельного красавца теплохода. Глянул заинька в окно. Стало заиньке темно. А сосед по каюте так даже от страха сделал вид, что спит, и почему-то под одеяло спрятался. Событие страшное и долгожданное.

МЫ ВОШЛИ В ШЛЮЗЫ.

прегрешения вольные и невольные.

Ужин. Наш столик на корме. За стеклом уплывает, не хочет расстаться Валаам. Но все мельче, мельче острова. Сколько их, однако. Не до полусотни ли, однако. Некоторые совсем маленькие. Но как у взрослых, растет на острове сосна. Не сосна, так хоть береза. Не береза, так хоть кустик зелененький. И все радуются свету божьему. Ждут, вот мы вырастем. Вот наш остров станет самым большим. Вот тогда заживем. Ничего не имею против. Живите. Растите.

Ресторанным чаем, скупым чаем из пакетика, запью скупую мужскую слезу. Прощу Валаамским монахам прегрешения вольные и невольные. Берегите мой остров.

Еще запоздалые путешественники записываются на завтрашнюю экскурсию. Еще ждет нас вечер ужасающей и очень живой музыки. Еще не уснуть.

Еще не ушли острова? Ушли. Потонули в сумерках северного короткого лета. Какая тихая погода на Ладоге. Волна почти не чувствуется. Ничего уже почти не чувствуется.

Все прошло.

в твоей земле Валаам.

Прекрасный сытный и вкусный завтрак диалектически переходит в прекрасный вкусный и сытный обед. Вкушаем акриды, запиваем росой.

Звонят в колокола, чертовски хорошо звонят. Кто из моих, из Воскресенских, заканчивал здесь монахом? Кто из дедов-прадедов слушал звон колокольный, крестился, Богу молился. Уезжал на материк, оставался здесь, зимовал. Лежит сейчас в твоей земле Валаам. Иваны не помнящие родства. Нас такими сделала эпоха. Мы сами себя сделали.

Для посещения Центральной усадьбы строго необходима следующая форма одежды: для женщин – платок и юбка, закрытые плечи, для мужчин – брюки.

Кажется, только что приплыли.

Все на борту!!!

Отправление теплохода в рейс.

И поплыли, поплыли твои берега. Смотри, не насмотришься. Опять прощаюсь. И вдруг в этот раз навсегда прощаюсь? Но я и тогда прощался навсегда.

Острова ёжики, с колючками лесов. Боже мой, как я люблю тебя Валаам. Кажется, надо проклинать. Но за что, за что проклинать? Скажу до свиданья.

До свиданья. До свиданья. Звучит другая музыка, тот же лес. Собрана ли черника? Все не уходит. Сколько островов, сколько памяти.

Пора попрощаться.

Монастырская бухта.

Монастырская бухта. Сколько монастырского. Монахи, косяком и в одиночку. Активно и уверенно осваивают. Нас, туристов, здесь нет. Оне здесь главные. Судя по тому, что кое где нагадили и, играя в большое начальство, кое в чем уже заигрались. Оне тут точно главные. Ну всё лучше, чем самовары. Только, вспоминая незабвенного Шмелева, вспоминая надежды наши, молитвы наши неопытные. Ах, опять на те же самые грабли.

Но не будем, не будем. Вот младой мних сходит с палубы. Расчесал браду свою юную. Он себе нравится.

Прибыли овощи и фрукты. Персики и помидоры. Свежим персиком вдарим по Святой Руси. Не введи в искушение. Сохрани и спаси. Может это для очередного президента?

Хорошо обустроена набережная. Дренаж и каменная плитка. Зелень, почти Сочи. Позолота, кое где. Собор в хроническом нескончаемом ремонте. Но огороды, огороды уже действуют. Нашим святым нужны свежие овощи. Вот целой группой. У старшего борода с красивой сединой. Умное лицо. Да, да, среди них есть умные. Впрочем и были. И не надейтесь, будут. Верить в Бога, это не просто, тут надо с умом.

Боже, сколько нас, туристов! Поменее бы нас. Конвейер. Мода на русскую старину, мода на водные виды отдыха, мода на отдых в местах приближенных к святости.

Как давно все было. Валаам Шмелева. Игумен Гавриил. Пастилки тебе хочется, деточка? Изюмчика. Да с изюмчиком и пастилкой соблазн, искушение на остров вползут и многие души погубят. Наивные крестьяне, что они понимали. МЫ, особи с одиннадцатилетним образованием, с образованием высшим и средним, очччень средним, мы о соблазне очень хорошо понимаем, не боимся мы его, пусть он нас боится. Покупаем сувениры, сколько их, сувениров, как они блестят сувениры, какие красивые, уверенные в себе монахи ходят по этой горестной земле. И ничего, ну ничегошеньки не боятся. Приятно. Аж жуть.

А я все-таки иконку купил. Подобрал камешек, настоящий Валаамский гранит. Подделки преследуются законом. Растет на берегу орех, успеет ли поспеть? Коротко лето на Валааме. Как блестит вода, сияет лес, синева небес. Метеор несется не то в Сортавалу, но все же послушно доставляет нас к месту высадки. Два каких-то ряженых финна болтают впереди. Подумаешь. Свою Элисенваару не отдадим врагу. Объявим Финляндии войну и сдадимся в плен.

Коктейль дня. Харвей Уолбангер.

Коктейль дня. Харвей Уолбангер.

Не люблю водку. Апельсиновый сок тоже не люблю.

Какое румяное свежее утро. Воздух чист как поцелуй неизвестно какого существа в эпоху до грехопадения человечества. И все человечество я один. Никаких баб Господь Бог еще не придумал.

Господи! Валаам!!!

Приехали.

Ехать так ехать, сказал попугай, когда кошка тащила его за хвост из клетки.

Пригласили на завтрак. Я съел тебя завтрак. Я не помню, что я съел. Это наверняка было чрезвычайно интересно. Об этом безусловно следовало поведать миру. Съел ли я или съел с аппетитом?

Ничего не изменилось. Все тот же лес ежовьей щетиной покрывает твои острова. Поспела черника, её теперь собирают и пожирают монахи. Завелись теперь такие звери на сказочном острове. Все лучше, чем самовары. Умер последний самовар, вывезен в неизвестность. Вверху за деревьями сияет куполом церквушка. Отцвела сирень. Совсем недавно отцвела, на Валааме все позднее, цветет, поспевает. Раньше приходит зима. Лед на Ладоге растает только в конце мая. Сколько сувениров!!! Сколько киосков. Блястит. Все блястит. Но как честный ёж признаю, есть и хорошие игрушки. Хороших икон пока не приметил. Купил себе кружку. Буду пить, вспоминать тебя, Валаам. Собрал под деревом, под сосной и увезу с собой ТРИ СОСНОВЫЕ ШИШКИ.

Через несколько минут комфортабельный красавец метеор увезет меня на теплоходную экскурсию в Монастырскую бухту в Центральную усадьбу Спасо-Преображенского монастыря.

С огромным интересом я последую за собой, любимым. А ты, читатель, можешь пить коктейль. Самое итальянское дело. В монастыре коктейли лопать.

Ладога.

За Шлиссельбургом открывается Ладога. Ладога, где не потонул Генка в марте сорок первого.

 Ладога.

Доплыви до Валаама, сверни направо, Лахденпохья, за ней, вблизи от границы, моя Элисенваара. Пресная вода моего детства.

Родину не выбирают, вон она, шумит за бортом теплоходика.

Надо спать. Надо ни о чем не думать.

Невского нашего кусачего вредителя, лучшую наживку для горе-рыбака, нашел гада и ликвидировал. Вам не интересно, а мне приятно. Чистенькая каюта. Уважают нашего брата, до чего уважают. А не будут уважать, поедем другим теплоходом.

Спать. Спать. Спать. Спать.

На что же я записался? Что я осмотрю дополнительно. Дополню, так сказать, неизгладимые впечатления. Где же тут, в каюте включается кон ди ци о нер?! Холодная ночь, однако....

Что? Уже? Вставать?

Коктейль дня. Кир Рояль.

Всё. Коварная официантка Аня не будет больше оставлять меня без чая. Трескаю я этот чай по две, по три чашки. Крепкий. Вкусный. Ах, как жалко. Больше не качает. Мы снова на мели.

Коктейль дня.

Кир Рояль. Скидка аж 20 %. Вдумайтесь только.

ДВАДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ.

Голова кружится.

Дождик то ли собирается, то ли соберется. Когда этот, подозрительный этот уберется. Убраться что ли?

Знакомое место. Давно раззнакомился. Опять знакомлюсь. Старые-престарые корыта семидесятых, шестидесятых, аж пятидесятых годов постройки. Столпились. Нос за носом, корма за кормой. Ищи где твоя судьбина, на которой плавал тонул. Где ты  прошлое? Холодный вечер, трап ждет. Проверяют тебя, ты шагнешь вперед. Гостеприимная дама улыбнется, выдаст ключи… От рая?

Давай уж лучше помолчим. Плавали-с, знаем.

Щелкают, щелкают нас. ЦРУ? ФСБ? Атас!!!

Это просто начинается сервис. Чтоб память о путешествии стала еще памятнее. Непременно надо дуру сию, память, запечатлеть во всех видах. Вдруг да куплю свою память. Зимой вспомню.

Скромненько и со вкусом. Немецкой постройки. И совсем даже не очень старый. Забавно. 1979 года постройки. Только сейчас сообразил. Что-то многовато символики? Не находишь?

Отправление в 19.00. Учебная тревога. Примеряем спасательные пояса. Оранжевенький такой. Спасительный такой. Сфотографироваться бы с акулой надувной. Но эта ценнейшая идея еще не нашла применения.

Плывут берега моей речушки. Местами мы стали еще экономнее. Вместо гранита, бетонные плита. В бетон оделася Нева. Поэтично и экономично. Даже лучше чем у Пушкина. Стыда у тебя, Россия, нет. И не надо. Вантовый мост все-таки прелесть. В отличие от Владивостокского по нашему можно ездить! И еще как. И наш, все равно, красивее. И мостов у нас все равно больше, чем в Венеции. Еще не прощай, но скоро, скоро, до свиданья, до свиданья Петербург.

Петербург. Сколько ненужной памяти, летят машины по улицам в погоне за смертью. Плывет память, хочет избавиться, утопиться, отмыться от прошлого. Пошел уже мусор по берегам. Дворцы-новоделы. Новенькое, новехонькое сегодня.

Город Кировск. Скоро город Шлиссельбург, скоро стемнеет.

ПРИГЛАШАЕМ ВАС НА УЖИН!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Да плюхни ты в шампанское черносмородинного ликера. Будет тебе и Кир. И Рояль тебе будет.

Накиряешься, фортепьяно ты мое самоходное.

Итальянцев на борту уйма. Веселые соседи.

подождете

Почувствовали, что Ёж уже близко. Что Ёж ползет и приближается. И когда он приблизится, а куда ж он денется. Возьмет и приблизится. И выползет на ту же поляну, где ждут ежа читатели,  где в кустах притаилась преданная читательница Ежа, товарищ Лиса Патрикеевна. Потому то Еж ползет не очень быстро, приближается недостаточно стремительно. Не очень стремиться снова познакомиться с Лисой Патрикеевной.
А где ж это Ёж ползал? Наверное, в пустыне Сахаре. Летом там богатая охота на лягушек. Лягушки в пустыне Сахаре жирные и упитанные. Ёж съел почти всех и летит ближайшим самолетом, плывет самым удобным теплоходом в родную Антарктиду. Там скоро тоже откроется охота на лягушек.

Ёжик в мавзолее.

   - В этом мавзолее, товарищи зайцы. – Строго сказал Волк. – Похоронена лично товарищ Лиса! 

 - А она не оживёт? – Осторожно осведомился самый младший зайчик.
 - Исключено. Прошлой зимой её убил охотник. И с тех пор она в еловом мавзолее… Под кустиками… Как живая!!! – Волк прослезился.
Зайцы всё-таки сомневались. А вдруг и в самом деле… Живая?!
Тогда Ёж решился: - Позвольте мне попрощаться с товарищ Патрикеевной. При жизни было всякое. Но теперь, что уж. – Ёж вздохнул. Зайцы смотрели на него с уважением.
 - Пожалуйста. – Сухо сказал Волк. – Через кустики и налево. Лапами не трогать. Музейный экспонат.
Ёж пополз через кусты. “Вот уже и музейный экспонат. А давно ли рыжая на охоту ходила? Ох, и шкода была!”
За кустами под ёлочкой действительно лежала Лиса. Как живая. Хвостом укрылась, лапы подогнула.
 - Эх, Патрикеевна. Не воровать бы тебе курей. – Посочувствовал Ёж. Лиса не шелохнулась. – Правду в лесу говорят: курокрадство до добра не доведёт. Вот лежишь теперь дохлая.
У Лисы вроде шевельнулся было хвост. Ёж ничего не замечал.
 - А уж какая при жизни растяпа была. – Пригорюнился он. – Сколько раз её собака за хвост таскала.
Лисий хвост теперь шевелился и покачивался из стороны в сторону. Ёж увлёкся:
 - Неудачницей была рыжая. Ни одного зайца, даже хворого, толком поймать не смогла. Да что зайца! Мышей ловить не умела.
Лиса тряслась от носа до кончика хвоста, но не оживала.
 - Идет бывало по лесу, а лягушки в болоте смеются…
Столпившиеся у мавзолея зайцы увидели, как что-то рыжее взлетело выше облаков. Затрещали кусты.
 - Спокойствие!!! – Орал Волк.
Из кустов, вся в колючках выбежала лично товарищ Патрикеевна и понеслась к реке. Зайцы врассыпную.
 - Мавзолей закрывается на просушку. – Срочно объявил Волк.
Ёж у покинутого здания мавзолея горько переживал:
 - Не надо было про лягушек. Довёл покойницу.

а вы любите шоколад?

кот летящий с балкона

с 12-го этажа

шприц в каком-то подъезде

крест на какой-то могиле

на ухоженном кладбище

а вы любите шоколад?

Проститутки им нужны.

Чего им надо? Проститутки им нужны. Димон Бычиндо сегодня точно охарактеризовал. Интерес к проблемам ниже пояса. Духовность так и прёть, так и прёть. Пишите проще. Пишите доступнее. Наши народные, наши массовые массы хотят иметь, и иметь хотят еще эрегированнее. У них не всегда стоит. Но они верят, что стоит. Только ради этого стоит. А проститутка она знает, как надо. Такие радости, такой секс. Все в одном флаконе для нашего Вани.

Вань, ты чё такой эротический?

Это я Дуня к проститутке ходил.

Ой, Вань, какой ты крутой.

Поедешь в отпуск, ужасно интересно.

КАК ТАМ У НИХ???

Так же как у нас, даже триппера ничуть не больше. Больше, чем у нас…? Нет, бывает и больше. Но успешно догоняем и перегоняем. Тут вам не Олимпиада, тут мы догоним и перегоним. И все медали возьмем. Со всей безудержностью Карамазовской. Мы все на Руси сладострастники. Во первых, судите только по себе. Во-вторых, не сладострастники вы, а дикари. То у вас в стране секса нет, то вдруг набросились. Завтра опять запретят? Не запретят, не бойся. Ты Вань, лучше, как твой дедушка, два раза в неделю и хорош. В течении пятидесяти лет. И здорово и проститутки не понадобятся.

Остров в Тихом океане.

Весь покрытый пемзою.

Абсолютно весь.

Остров вулканический

В океане есть.

Остров вулканический

В океане есть.

Весь покрытый пемзою.

Абсолютно весь.

Там туристы русские

Вовсе не живут.

Птицы австралийские

Гнезда не совьют.

И Ново Зеландские

Гнезда не совьют.

Волны окаянные остров разобьют.

А вулканы трудятся.

Под водой кипят.

А туристы-нелюди

Ездят и глядят.

Прёт тысячелетие.

Двадцать первый век.

Всё не успокоится

Глупый человек.

Ты совсем не главная

Меленькая тварь.

Открывай-ка бестолочь

Заново букварь.

Изучай вселенную.

С Богом не шути.

Остров вулканический

Дремлет на пути.

выродок из местных.

Таня – выродок из местных.
Лена – проблядь из блатных.
Вера – всё ей интересно.
И стреляет у чужих.
Нюра – только наших водит.
Ло – обслуживает всех.

А Наташа руковОдит.
У неё нормальный смех.
У неё слова крутые.
И наколка на груди.

Я люблю тебя, Россия!!!
Если хочешь, погляди.

У нас своя Казань.

Еще поживем! Конец света зимой или весной 2013 будет. Как раз Платоша Лебедев на волю выйдет. Ему на голову обломки ракеты и плюхнутся. До чего мудрое у нас руководство! Все делает для блага простых трудящихся. Специальную ракету запускает и к ней пару спутников. Только чтобы с неба извести супостата. Выходит он, ничего такого не ожидая. Вдруг! Бам. Трах-тарарах. Упала и наказала вороватого бизнесмена. Тяжелые и тугоплавкие элементы, стальные шары-баллоны и некоторые другие узлы устройства. Заранее говорить не будем. Пусть будет ему приятным сюрпризом.

Для Ходорковского чего-нибудь другое придумаем. Чтоб мы да не придумали. Завсегда придумаем. Извержение, скажем, вулкана. В тех местах не очень извергается. А у нас извергнется. И поглотит нераскаявшегося олигарха геенна огненная и очень горячая. Сварится заживо, пожалуй. Пожалеет тогда, что рукавички не хотел вязать.

Время идет, народ все дисциплинированнее становится. Избавляется от греха нелюбви и неблагодарности. Скоро все начальство полюбим, как, скажем, не в 1937-м, так в 1952-м любили.

Не надо будет тогда и ракеты-спутники запускать. Все займемся сельским хозяйством, домны и мартены в каждой семье задымят. Чугун начнем продавать в Китай. Так богато заживем.

Петру и не снилось. Ивану Грозному не мечталось.

Казань снова брать не придется. Под таким хорошим ханом никакая нам Казань не нужна. У нас своя Казань в каждом населенном пункте.