Водопад Кивач.

“Алмазна сыплется гора

С высот четыремя скалами;

Жемчугу бездна и сребра

Кипит внизу, бьет вверх буграми.

Седая пена по брегам

Лежит клубами в дебрях темных”

Увы, увы, нам, классик древний, мы все не верим, пока не увидим. Подумаешь, Кивач. Вот на Камчатке водопады. А еще есть какая-то Ниагара, тоже, говорят, крупный водопад.

Свидетельствую. Водопад Кивач тоже хороший! В своем роде тоже уникальная штука. Заповедный лес. Эта дурацкая карельская береза. Не подозреваешь, что за чудо тебя ожидает. Но подозрительный рев там, невдалеке. Идешь, все ближе, ближе. Силен!

Какая сырость, древность чувствуется какая. Словно не прошли века, не сидел рядом у водопада Державин. В годы войны не падали бомбы на древний водопад. Тут не века, тысячелетия. И вблизи от цивилизации особо остро это ощущаешь. На Камчатке все-таки другой мир, дикость, простите мне друзья камчадалы, дикость всюду. Здесь она неожиданна и потому особо эффектна.

Тревожный мрачный водопад. Недаром Державин свой опус накропал на смерть Потемкина. Трагическая смерть великого человека.

Величественно падает с немалой высоты громада вод и что-то затаенное траурное в шуме воды.

Завораживает. Стоял бы и смотрел, кажется бы, и не ушел. Холод у водопада, сырость ужасная от нескончаемого бега вод. Река Суна впадает в Онежское озеро. Нам тоже, хочешь, не хочешь, пора впадать в Онежское озеро. Уходим, уходим.

На прощанье какая-то бабочка, конечно же, заповедная и страшно редкая, прилетела и дала себя сфотографировать. Только для тебя, Ёж Валера, прошелестела крылышками. Долго ждала, пока я её не сфотографирую.