На защиту Родины.

На защиту Родины от пудинга встали все прогрессивные бутерброды страны. Съесть или не съесть, кричала оппозиция. Будем есть и есть сквозь годы мчась, ничтоже сумняшеся, говорил пищевой безумец и бутерброды его тяжким бременем ложились на желудок. Страна изнемогала, изнемогла и больше не могла. А ОН ЕЩЕ МОГ!!!

Много и конструктивно говорили о капусте. Страна жила только капустой, а капуста не могла и подумать о другой стране. В других-то брокколи! С ужасом признавалась турнепсу. И турнепс замерзал от ужаса. Ноябрьские холода вели за собой декабрьские оттепели. Есть хотелось еще интенсивнее. А как раньше ели! Шептала оппозиция.

А что будем делать, ребята, дальше? Ужасалась Прохорова. Давайте, ребята. И ребята давали, но ребятам опять не давали. А им опять хотелось. Страна задыхалась в капустных огрызках.

Ножки Буша все плыли и плыли из за океана. Давно помер Буш, оба Буша померли, пересох океан, его снова вырыли, заполнили водой. Какой уж водой и кто его рыл. В предгорьях Памира рассказывали страшные были об этом.

Было ли, не было ли. Все выпито, все съедено. Дрянные рабы слонялись без дела, проедая остатки нефтяной ренты. Игла сломалась, кто на ней сидел, слез и пошел пешком. Никого не кормили. Выпал, наконец, снег. В тайге видели снежного человека, совсем наш человек. Просил кушать.