Осень дзюдоиста.

Осень дзюдоиста.

Вовик дистанцировался от мальчиков из своей подворотни и стал дружить с мальчиками из соседней подворотни. И рейтинг его сразу взлетел на небывалую высоту. Девочки уважительно писали ТОЛЬКО ПОД ЕГО ДВЕРЬЮ. Мальчики старались выбить стекло. ТОЛЬКО В ЕГО КВАРТИРЕ. Родители пороли его гораздо чаще. И даже двойки в школе. Пришли, наконец, настоящие твердые, неисправляемые. И в четверти. И настоящие, взрослые. В году. Светило третий раз в третьем классе. А там можно уже баллотироваться во что угодно. Соседский дядя Гриша, алкоголик, говорил, возьмут. В любую банду возьмут.

Будущее было светло и прекрасно. И сбывалось.

Не все с той поры сбылось. Некоторые задумки остались только в мечтах. Всех не поувечишь, иногда думалось. Все украсть, но куда унесешь, где спрячешь? Думал ли он за партой в школе, на первой ходке в университете, стоя на стреме у своего первого губернатора. Нет, жизнь по понятиям не удалась. Приходилось крысятничать. Частенько отвечать за базар. И не на каждой стрелке встречали правильные пацаны. “Гестапо, сплошное гестапо”, иногда плакал по ночам. Но светила звезда, того самого коммунального детства. Все думалось, правильно позиционируюсь, и все меня за крутого примут. И шел за годом год. И шел за сроком срок. Все лучше, чем на зоне, думал. По шестой ходке коронуют меня. КОРОЛЬ ВОВАН I-й! И от одной этой мысли кружилась голова. Может быть, и от атеросклероза кружилась. Уже не мальчик. Уже до какой-то степени дедушка. Сын огулял уже четвертую. Привозил в Сочи, показывал. Ничего тёлка, в натуре, в царицы Всеа Руси гожая. В теле, голосистая как покойная Алка. Ах, где ты Пугачиха! Эх, годы-то как уходют. Вспоминались последнее время друзья по подъезду. Иных уж нет. Другие в оффшорах, куют нетленное. Пишут мемуары. Один я как проклятый. Все отвечай, да отвечай за базар. На исходе 7-го срока почувствовал временный упадок сил. Упал, потерял сознанье, очнулся… Судья опять засчитал ему Иппон. Пораженья от победы не отличим, падлы, думал, пока везли в кремлевку. Опять синие ведерки. Опять пробки. Он чувствовал, что гуляет у родного подъезда. Девочки опять клеются к нему. Пацаны мечтают побить. Как жил, так и умру победителем, думал умирая. Слава пришла посмертно. Нобелевскую премию успели вручить. Оказалось, что он что-то открыл. Что-то в области экономики. Что можно и без экономики. Даже лучше. Экономнее.